И о чудесах, которые может преподнести жизнь, Сергей Товкало узнал тоже благодаря Афганистану
На службу в Афганистан Сергей Товкало был направлен в 19 лет, на афганскую землю ступил аккурат в свой день рождения – 7 августа 1986 года. Признается, что новость о службе в Афгане воспринял с энтузиазмом, молодость не оставляла места сомнениям и страхам. Но все поменялось, когда служба началась.
В Афганистан наш собеседник попал после сержантской учебки, которую проходил в Казахстане – в Джамбульской области, на станции Отар в поселке Гвардейский.
– В учебку попал 10 октября 1985 года. Там пять месяцев прослужил, получил звание младшего сержанта. И нас командой 10А – десять сержантов отправили в Афганистан. Когда приехали в воинскую часть под Термезом – в трех километрах от афганской границы – меня определили в учебную роту. Там отслужил три месяца с бойцами, которые только призвались. А потом, может, видели, как в фильме «9 рота»: выстроили батальон на плацу, и командир части задал вопрос: «Кто желает служить в Республике Афганистан? – Шаг вперед». Осталось несколько человек, кто не решился.
– И можно было так поступить?
– Можно. Но в основном, 98 процентов батальона сделали шаг вперед. И нас, 250 человек, загрузили в КамАЗы, отвезли в военный аэродром Какайды под Термезом, оттуда – в самолет. Прилетели в Кундуз (провинция на северо-востоке Афганистана). Здесь, как и на призывном пункте, офицеры выбирали и решали: кого из вновьприбывших куда направить.
Почти весь наш батальон направили в провинцию Баглан в город Пули-Хумри долины Килагай. «Вертушками» перевезли туда. А там уже кто в какую роту попал. И началась моя афганская служба, в 459-м ОРВБ (отдельный ремонтно-восстановительный батальон), в автобате.
– Чем вы занимались?
– Ремонтом машин. У нас две свои колонны были. Сначала машины делали, а потом зампотех убедился, что хорошо машину вожу, и перевели водителем. Сначала по нуждам части на склад запчастей ездил и все в таком духе, а потом мне дали КамАЗ, начал сопровождать колонны.
– Обстреливали вас?
– Частенько. Но были и такие рейсы, что туда и обратно съездишь без обстрела. А в основном, да, стреляли по нам.
– Ранения миновали?
– Ранение миновало, контузия не миновала. Точнее, это была не контузия, я просто подорвался на машине.
– Как долго прослужили в Афганистане?
– 20 октября 1987 года мне сказали, что я еду домой. Прослужил год и четыре месяца.
– Можно ли сказать, что самым опасным за время службы был ваш подрыв на машине?
– Нет, почти все рейсы были опасные. Бывало, город проезжаем, на последнем дувале (продолжение стены жилища, выходящей на улицу) сидит маленький бачонок («бача» в переводе с афганского означает мальчик) и красноречивым жестом показывает нам: ожидайте обстрел. Сразу надеваешь бронежилет. КамАЗ у меня был бронированный, сразу боковую створку «на барашки» и уже едешь, как в консервной банке: броня кругом. Она очень сильно спасала. Приезжаешь в часть, первым делом смотришь, сколько пробоин, снимаешь броню и вытряхиваешь то, что осталось от пуль.
– Вам было 19 лет, когда узнали, что служить будете в Афганистане. Как восприняли эту новость?
– С энтузиазмом. Молодой же был! Какие могут быть страхи. Но когда попали под первый обстрел, куда энтузиазм улетучился. И бога, и черта просишь, только б не зацепило.
– Пока служили, наверняка, не единожды сталкивались со смертью…
– Из роты 16 человек погибли, пока я служил. Была еще такая история в одном из рейсов с моим сослуживцем, его звали, зовут, и, думаю, еще долго будут звать Серёгиным Сергеем Сергеевичем. Призывался он из города Иваново, из города невест. Так вот. Только начался обстрел, смотрю в зеркало бокового вида и вижу его «Урал»: появились только ноги Серёгина и он застыл. Я начальнику колонны, старшему лейтенанту Сиротину крикнул: «Садись за баранку! С Серегой что-то случилось». Подбежал к нему, он сидит, глаза открытые, вижу четыре дырки от пуль в области сердца и в области живота. Спрашиваю: «Как ты?», а он: «Да все нормально», и глаза закрыл. Что было силы, затащил его в кабину «Урала», колонна тронулась в Кабул, в Теплый Стан. До сих пор не знаю, как мы доехали до отстойника, там останавливались колонны. Медик осмотрел Серёгина и сказал, что парень отошел. Привезли его в «черный тюльпан» (печально известный борт, привозивший в восьмидесятые годы из Афганистана груз-200), и оставили там. Помянули, конечно, с ребятами. А потом, много лет спустя, искал сослуживцев через «Одноклассников». И на тебе: Серёгин Сергей Сергеевич, Иваново. Смотрю фото – он. (Сергей Михайлович ненадолго умолкает, чувствуется, насколько сильно он до сих пор переживает тот момент). Вызвал его на видеоразговор, рассказал про все. Сейчас мы переписываемся.
– Чудо, верно?
– Всякое в жизни бывает. Сергей мне рассказал, что там, в «черном тюльпане» он пришел в себя. Сразу отправили в госпиталь, сделали операцию. Комиссовали, конечно. Ему до дембеля оставалось месяца три. Дали инвалидность. В общем, живой, и, слава богу!
– Из Афганистана сразу приехали домой, в Рудный?
– Возвращался длительным путем. Сначала поехал на Украину, за своей девушкой, которая меня ждала. Вместе с ней приехал домой. Тогда из Челябинска ходил поезд Джетыгара – Челябинск, приезжал в Рудный поздно, часов в двенадцать ночи, наверное. В тот день страшная пурга была, но добежали от «Бак-Бака» до 13-го микрорайона. Стучу в дверь, мама спрашивает: «Кто там?». Отвечаю: «Мам, открывай, я приехал!». Она открывает дверь, хорошо в коридоре была прихожая, она на нее и упала, кричит отцу: «Миша! Серёга приехал!». Папка из дальней спальни, родители уже спали, мухой прилетел. Так встретили меня родители.
– Часто вспоминаете афганские события?
– Скажу коротко: такие вещи я умирать буду, не забуду. У любого из нас спросите, и каждый ответит, что такое не забывается.
– Спасибо за разговор!
Елена ВОРОНИНА